Пресс-секретарь Минского Епархиального управления: «Нет никого, кому можно было бы сказать: “Евангелие тебя не касается!”»

Протоиерей Сергий Лепин рассказывает журналу .сапиенс, почему клерикализм — «не такое уж страшное понятие», всегда ли христианин должен спорить с атеистами и за что сегодня могут отлучить от Церкви.

О роли Церкви

С одной стороны, «духовность» — сама по себе религиозная, а, значит, и «клерикальная» категория, именно поэтому некоторые западные социологи предлагают от нее отказаться вовсе. Я сам — представитель клира, поэтому «клерикализм» по умолчанию для меня не такое уж и страшное понятие: рост духовности (интенсификация религиозности населения) и клерикализма (возрастание влияния религиозных доктрин и институтов) не могут быть разнонаправленными, они взаимообусловлены и прямо пропорциональны. Я не могу представить себе общество с возрастающей духовностью и с убывающим влиянием Церкви, или с возрастающим влиянием Церкви и с убывающей духовностью. Правда, главное — не путать влияние и благосостояние…

Власти уделяют больше внимания Церкви? Боюсь вас разочаровать, но и это неизбежно — с учетом возрастания влияния Церкви такое отношение политически оправданно. Желание показать, что власть если и не любит, то, по меньшей мере, не чурается того, что любит народ, — это вполне рационально и соответствует интересам самой власти. Например, один из фронтов, на котором СССР потерпел сокрушительное поражение: религиозная политика. Запад куда больше уделял внимания потребностям наших верующих, чем большевики. Думаете, американцы так любили Православие, что спонсировали эфир отца Александра Шмемана на радио «Свобода»?

Впрочем, оговорюсь, поддержка верующих не должна быть сопряжена с третированием или каким-либо принуждением по отношению к неверующим или инаковерующим. И наоборот: поддержка светскости не должна превращаться в дискриминацию по факту принадлежности к религии или по факту принадлежности к священническому сословию (чем, как правило, и является антиклерикализм и иерофобия).

В Беларуси, слава Богу, нет религиозных конфликтов. Я думаю, что лучшая форма «экуменизма» для нас — совместное стояние за общехристианские ценности перед вызовом времени. Например, православные и католики Беларуси выступают единым фронтом против абортов, суррогатного материнства, принимают совместное участие в различных культурных мероприятиях, научно-богословских конференциях. В каждом православном храме за каждым богослужением возносятся прошения о «мире всего мира» и «соединении всех».

Я, скажем так, плохо отношусь к ослаблению христианства в Европе. Древняя мудрость гласит: кто не хочет чтить своих богов, будет чтить чужих, — именно это мы видим. Европа, несмотря на немалое количество христиан, прощается с христианским наследием и вынужденно уступает чуждым догмам и обычаям. Исламизация Европы — обратная сторона ее секуляризации. Как это ни банально звучит, свято место пусто не бывает. Толерантность — это хорошо. Но если речь идет о пренебрежении своим и заискиванием перед чужим, то это не толерантность. Это — манкуртизм и христианофобия.

О вере и неверии

Новоначальные христиане в своем большинстве — это не те, кто обращается ко Христу из других вер (хотя есть и такие), а те, кто обращается от неверия, равнодушия и атеизма.

Кроме того, последовательный атеизм сам по себе может быть имплицитно религиозным: атеисты вместе или по отдельности способны проявлять религиозные типы поведения и мышления. Например, у наших коммунистов тоже было свое священное писание (труды известных личностей), свои заповеди (моральный кодекс строителя коммунизма, правила пионеров), свои святые герои, свое философское учение и идеология, свои еретики и раскольники (меньшевики и ревизионисты), свои обряды, праздники, свои святые места (могилы, места связанные с историей КПСС и революции). И даже были свои мощи с очередями… Иногда приходится удивляться силе веры атеистов — мне б такую!

В этом смысле некоторые формы (подчеркиваю: формы) мышления и чувствования, которые будут важны человеку после его обращения ко Христу, могут быть сформированы в человеке за некоторое время до его обращения. И вне Церкви человек часто задает правильные вопросы — нужно просто помочь ему найти их в нужном месте, помочь наполнить имеемую им форму верным содержанием.

В математике есть свои доказательства «ad absurdum». Нечто подобное имеется и в пастырской практике: с некоторыми атеистами не нужно спорить — напротив, их нужно благодушно похлопать по плечу и сказать им что-то типа «хорошо-хорошо, не останавливайся, продолжай и дальше развивать свою мысль именно так и не иначе, а спустя некоторое время вернемся к разговору»…

О связи коммунизма и религии

Попытки сделать из Христа коммуниста предпринимаются достаточно давно — начиная с первой половины ХIХ века в Европе. Наши же большевики, напротив, пытались доказать обратное: принципиальную несовместимость коммунистической и христианской морали (в чем, собственно, были правы). В настоящее время более популярны различные версии ревизионистского коммунизма, который иногда, по сути, коммунизмом и не является, а балансирует на грани между разных видов социал-демократии и стихийного анархизма. Коммунист-ленинец — это сторонник революционных преобразований, он не верит в «доброго царя», переговоры и реформы, он есть сторонник насильственного разрушения классового общества, он проповедует классовую ненависть и классовую борьбу (по сути террор), по отношению к религии он занимает не равнодушную или скептическую позицию, а воинствующую, — я не знаю, как всё это можно совместить с христианством. Если же говорить не о коммунизме, а о социализме, то да, такое вполне себе возможно. Христианская демократия имеет разные варианты и множество традиций.

Про 11 бочек нечистот

Апостол Павел патетически вопрошает: Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? … Какая совместность храма Божия с идолами? (2 Кор. 6: 14-16). Важно понимать, что в религиозном понимании истина не разбавляется. Что будет, если одну бочку нечистот смешать с десятью бочками меда? Одиннадцать бочек нечистот! Поиск истины — не поиск компромиссов. Но я должен сказать, что Христос пришел ради всех людей, и нет ни одного, ради которого бы Он не умер. Нет никого, кому можно было бы сказать: «Евангелие тебя не касается!» Другое дело, что есть те, кто сам не хочет, чтобы Евангелие его коснулось…

Если образно, то крещение есть завет (по-русски: договор) между Богом и человеком. От имени Бога в этом завете выступает Его Церковь (в лице священника и общины), от имени человека, если он недееспособен по возрасту или болезни, — восприемники, его духовные поручители. Суть этого договора проста: человек обещает Богу жизнь по вере (молитва, надежда, любовь, добрые дела, послушание Церкви), а Бог обещает сделать человека наследником вечных благ и сообщить ему жизнь вечную. К сожалению, иногда может наступить такая ситуация, в которой Церковь вынуждена заявить, что она не может дальше выполнять свои обязанности по этому «договору» — ввиду того, что человек не просто изменил своим обещаниям, но и нераскаянно совращает к этому множество других, прикрывая свое зловерие именем Православия. С одной стороны, для того, чтобы обратить человека к покаянию, а с другой — для того, чтобы отмежеваться от тех или иных нарушений и других предупредить об опасности, Церковь и практикует так называемые отлучения или анафемы. Как правило, анафематствуют раскольников и ересиархов — лиц, чья деятельность особенно зловредна для Церкви и при этом претендует на право отождествления с Евангельским учением. Яркий пример из истории — Лев Толстой, из наших современников — раскольничий «патриарх киевский» Филарет Денисенко.

Пресс-служба Минской епархии